nipesu: речь не о сотне фотографий

О Родине...

Прогулка по моей малой Родине принесла крайне неожиданные результаты. Нет, речь не о сотне фотографий, а о мыслях, чувствах, воспоминаниях…
Родился я в Гущино - сейчас деревня все еще жива, людьми не покинута, но наш дом, стоявший на окраине, практически на берегу реки, давно сгорел. Школа, в двух шагах от него, закрылась - значит, будущего у деревни нет… Тропка, по которой можно было спуститься к реке, еще угадывается, но трава вокруг нее гораздо выше меня, да и ведет эта тропка в никуда: мостика через реку уже не существует. Да и сама река течет теперь по новому руслу: живописный S-образный изгиб, который мой отец и дед называли Криулей, за прошедшие годы сгладился, и выглядит совсем не так, каким он сохранился в моей памяти.
Гораздо более тяжелое впечатление производит Заречье, где жила моя бабушка. Ее огромный дом-пятистенок покосился, на крыше выросли деревья, но построенный на века, он пока не собирается сдаваться. В отличие от изгороди, которая, не забыв еще о своем предназначении, все еще ограждает, но теперь, похоже, землю от нависшего над ней неба…
Соседский дом такой же заброшенный. Амбарный замок на входной двери больше никто не откроет, в проржавевший почтовый ящик не придут письма, лишь по проводам к дому все еще течет ток. Но зачем - непонятно…
В Петрушино решаюсь зайти в один из полуразрушенных домов. Могучая русская печь осыпалась, сквозь дыры в крыше и потолке на пол падают осколки солнечного света, выхватывая из полутьмы оставшееся на страницах разбросанных здесь газет и журналов прошлое… Мое внимание привлекает отрывной календарь на 1978 год. Вырвана только часть страниц…
Покинув Петрушино, отправляюсь на Черное море - так у нас называется большой пруд за Берсеменовым. Увидев его, понимаю, что это то немногое, что за 10 лет не изменилось. Местность по-прежнему живописна, а воды, давшие водоему его название, по-прежнему черны…
Посидев на берегу пруда, хочу попасть в деревню, но никак не могу найти дорогу. Наконец, нахожу, но пройдя по ней пару километров, понимаю, что это не та дорога, по которой я когда-то ходил… Ходя с дедом в лес, я часто удивлялся тому, что он не может найти путь в то или иное место и думал, что уж я-то спустя пару лет найду и свои дороги, и свои места. Время оказалось сильнее: я, еще далеко не старый и, может быть еще и не совсем взрослый (23 года - еще вся жизнь впереди!), теперь уже сам заблудился в местах, каких-то 5 лет назад казавшихся знакомыми до последней травинки, пытаясь отыскать старую дорогу… К деревне я в итоге вышел, но не пользуясь дорогами вообще, пройдя сквозь луга и перелески, и все время в пути меня не покидала мысль, что по старой дороге от меня ушло прошлое, в котором, наверно, осталась частичка меня самого… И, боюсь, не самая плохая частичка…
Вернуться бы сейчас в детство, приехать на лето к бабушке, уйти с отцом рано утром, еще до восхода Солнца, на покос за деревню; широко размахивая легко скользящей по росе косой, слиться с окружающей действительностью, слушать стрекот кузнечиков и далекий гул тракторных двигателей; потом - встретить рассвет; вновь отправиться на луг, пройтись по стерне, вдохнуть запах уже слегка подсохшей травы, медленно превращающей в сено; пообедать картошкой, сваренной кругляшами, с настоящим свойским маслом и черной солью, закусывая свежеиспеченным в русской печи хлебом; после обеда - сходить на речку, даже во время июльской жары дарующей желанную прохладу; ближе к вечеру - оказаться на сеновале, утрамбовывая собственным весом свежее сено, а в ночь снова уйти в покосы…
Но вернуться, к сожалению, уже нельзя, детство ушло и его не вернуть. Лишь память услужливо предлагает полузабытые образы… Но и они со временем тают, как тает изображение на старых фотокарточках…